Em Она лежала на столе, И в первый раз за много лет, G Em Я не узнал худое желтое лицо. Ему всё виделось с трудом, И этот стол, и этот дом, A D Em В котором он считался мужем и отцом. А по углам сидел народ, Забыв про кур и огород. Детишки стайкою толпились у окна. А он стоял - ни 'бе', ни 'ме', Как будто в собственном дерьме, И вспоминал, и вспоминал, и вспоминал. Когда-то он её любил, Почти не бил пока не пил, Пока не отдал за бутылку свой баян. Шептал ей нежные слова, Случалось даже целовал, Но ревновал к столбам, деревьям и друзьям. Она тихонею была, И счастья трепетно ждала, Пока хватало слабых малых женских сил. Не замечала голых стен, Живя для дома и детей, А он всё пил, а он всё пил, о, как он пил. Припев: D Em Так устроено от бога бабье существо, Am D Em Пусть он гадкий, пусть убогий, пусть кретин, но свой. D Em Пусть подонок, пусть ублюдок, пусть свинья и дрянь, Am D Em Всё равно прощают, любят - а зря! Она лежала на столе, Дорогу жизни одолев, Оставив все свои нехитрые дела. В цепи других, ещё одна, Недолюбившая сполна, Не получившая ни счастья, ни тепла. Он постоял и вышел вон, Бесшумно, медленно, как вор, И на крыльце, услышав странный хриплый смех, Со страхом вдруг он понял, что Его беззубым вялым ртом, Смеялась смерть, смеялась смерть, смеялась смерть. Припев